— Хотелось бы, — отозвался Таррант, и голос его сделался мрачным. — Но мне было бы легче, если бы ситуация чуть больше прояснилась.
На мгновение в гостиной установилась тишина. Модести смотрела на карту, время от времени затягиваясь сигаретой. Лицо ее словно окаменело. Она прокручивала варианты, оставаясь недовольной результатами.
— Чего, черт побери, вы от нее ждете? — подозрительно спокойным тоном осведомился Хаган.
Таррант посмотрел на пепел на кончике своей сигары, помолчал, потом с какой-то печалью произнес:
— Если бы я мог ответить на этот вопрос, Хаган, то я вообще не попросил бы ее помощи.
— Как хорошо и как приятно жить братьям вместе! — раздался от двери голос Вилли. Он взглянул на Тарранта и закончил: — Псалом сто тридцать второй, стих первый. — Он подошел к столу, застегивая куртку. — Вы готовы, сэр Джи?
Напряжение как ветром сдуло. Хаган облегченно рассмеялся. Таррант виновато поднял брови, взял Модести за руку.
— Извините, если погорячился, — сказал он. — Просто я живу под постоянным напряжением. Общество шейха Абу-Тахира — дополнительное бремя. Скажите, если ваши последние источники не сообщат никаких сведений, что вы намерены предпринять? И вообще, способны ли вы что-то предпринять?
— Вполне, — рассеянно отозвалась Модести, все еще глядя на карту. Лицо ее сделалось спокойным, почти что умиротворенным. Таррант вдруг понял, в каком напряжении находилась до этого и она. Он только не мог взять в толк, что привело к перемене настроения. Он молчал, надеясь, что она скажет что-то еще. Но она безмолвствовала, и тогда он взял ее руку и коснулся пальцев губами.
— Увидимся через два дня, — сказал он. — Спасибо за крайне полезный и приятный вечер, моя дорогая.
— Не за что, сэр Джеральд.
Хаган появился на вилле в полдень. Он приехал из Сент-Максима. Вилли Гарвин возился с мотором «рено» и спросил Поля, не поднимая головы:
— Удачно съездил, приятель?
— Нет. А как поработала Модести в Ницце? Он что-то рассказал?
— Да. Сообщил, что краем уха слышал про алмазы, которые кто-то куда-то должен везти. Только он в это не поверил. И еще, по его словам, полицейские укокошили Пако, а потом представили все это как результат гангстерской войны.
— Ну, а мой человек сказал, что теперь вместо Пако будет действовать команда Кабила. Он ничего не знал насчет алмазов и Габриэля, и главное, ничего не желал знать.
Хаган вошел в дом. Модести нигде не было. Он умылся в ванной, потом постучал к Модести. Ответа не последовало. Он открыл дверь.
Модести сидела на маленьком коврике спиной к нему, босиком, в плотных черных трусиках, похожих на плавки, и черном лифчике. Волосы были распущены и скреплены у шеи. Солнце, проникая через незашторенное окно, создавало вокруг Модести золотистый ореол.
— Модести! — Хаган поймал себя на том, что говорит шепотом. В замешательстве он подошел ближе, чтобы увидеть ее лицо. Она сидела очень прямо, поджав ноги, скрестив лодыжки, широко расставив колени, почти касаясь ими пола. Руки лежали на ляжках ладонями вверх, пальцы были чуть согнуты. Хагану показалось, что она не сидит на полу, а, наоборот, подвешена к потолку — такой строгой и в то же время совершенно расслабленной была ее поза. Довольно долго Хаган не мог заметить никаких признаков дыхания. Наконец он обратил внимание, что ее грудь чуть поднимается и опускается, и то же самое происходит с животом. Вдох занимал у нее секунд пятнадцать и примерно столько же выдох, а между ними возникала пауза секунд в пять. Хагану вдруг подумалось о том, как животные впадают в спячку, приостанавливая все жизненные процессы, и по спине у него пробежал холодок.
Он посмотрел на ее лицо. Оно было отрешенно-безмятежным. Модести смотрела сквозь него так, словно он был невидимкой. Глаза были пустыми, отсутствующими. Впрочем, нет, он ошибся: просто спокойствие было столь полным, что создавало впечатление пустоты. Вид Модести, находящейся в состоянии полнейшей отчужденности от него, Поля Хагана, вызвал в нем прилив ярости.
— Модести! — крикнул он, но никакого отклика не последовало. В дверях послышались шаги. Появился Вилли Гарвин. Он положил руку на плечо Поля и коротко сказал:
— Потом.
Какое-то мгновение Поль стоял как столб, затем повернулся, стряхнул с плеча руку Вилли и вышел из комнаты. Уже спускаясь по лестнице, он услышал, как Вилли прикрыл дверь спальни Модести и тоже стал спускаться. В гостиной Поль подошел к буфету, сделал себе выпивку. Потом обернулся и удивленно посмотрел на вошедшего Вилли.
— Йога! — фыркнул он. — Этого еще не хватало!
— Почему бы нет? — спокойно отозвался Вилли, садясь на стул и закидывая ногу на ногу.
— Зачем?
— Помогает, вот зачем. — Впервые Поль почувствовал в голосе Вилли какую-то враждебность. — Господи, Поль, тебе ли не знать, что перед серьезной схваткой надо как следует настроиться, иначе быть тебе битым.
— Лично мне никогда не нужно было вдыхать прану, чтобы настроиться на нужный лад. А тебе?
— Нет, — сказал Вилли, немного смягчившись. — Просто мы устроены по-разному. Слушай, когда мы с тобой ехали к Пако, ты разве не думал о разных неприятных вещах, которые могут приключиться? Я не про то, что тебя могут убить, это как раз ерунда. Но ведь кто знает, все могло бы кончиться тем, что тебя изуродовали бы, попортили бы лицо или отчекрыжили отросток.
— О чем ты?
— Пойми, у женщин воображение работает не как у нас. — Вилли встал, чтобы налить себе вина. — Мы просто знаем: что-то может с нами случиться, и все, а женщины отчетливо представляют это воочию. Вот Модести и убивает свое воображение. Она знает, что если пойдет на дело, не уничтожив страх, то пиши пропало. Она может в самый неподходящий момент дрогнуть, дернуться, не рассчитать. Она успела усвоить, что, если побороть страх загодя, шансы возрастают на пятьдесят процентов.
Хаган с интересом уставился на Вилли. Его ярость улетучилась. В уголке его сознания копошилось какое-то другое чувство, но он никак не мог точно понять, какое именно.
— Она изучала йогу? — спросил он.
— Да, немного. Но до этого она сама придумала нечто в этом роде. Ей это неплохо удалось. В общем, она всегда умела выбрасывать из головы все ненужное, но йога, конечно, сильно тут помогает. — Вилли опорожнил стакан и поставил его на стол. — Ты знаешь, что ее дважды насиловали?
— Нет.
— Первый раз, когда ей было лет двенадцать. Какой-то крестьянин из-под Баальбека. Когда она поняла, что у нее нет сил сопротивляться, она заставила себя потерять сознание. Самопроизвольный обморок. Второй раз ей было двадцать два. Тогда мы напоролись на неприятность в Бейруте.
— И… это на ней никак не отразилось. — Хаган произнес это не как вопрос, а как утверждение.
— Она была без сознания. Ничего не помнит. Но я про это и говорю, приятель. Женщины устроены не так, как мы. — Он подошел к окну и коротко взглянул в него. — Мы на такое не способны. Разве что ты старик Лоренс Аравийский…
— Ну а что случилось с тем… вторым?..
— Позже я выследил его — и успокоил. — Вилли горестно покачал головой. — Модести потом устроила мне нагоняй. Сказала, что незачем так рисковать, чтобы сводить счеты. Она вообще-то не большая охотница мстить, да и я тоже. Но я не мог позволить той сволочи хвастаться, что он ее поимел!
Хаган уставился в стакан, пытаясь разобраться в своих чувствах. Внезапно он замер. То, что копошилось в глубинах его сознания, наконец всплыло на поверхность.
— Ты дважды упоминал о крутом деле, о серьезной схватке, — сказал он, наклоняясь к Вилли. — Два раза! Но мы сейчас в тупике. Так почему ты считаешь, что нас ожидают лихие сражения?
— Это ты спроси Модести, — отозвался Вилли. — Она тут главная.
— Правда? — произнес Хаган и сам же уловил неприятные нотки в своем голосе. Он поставил стакан и вышел через кухню в сад, сел на скамеечку и, греясь на солнце, стал наводить порядок в своих мыслях.
Он думал о своих картинах и о Модести Блейз. Он вспоминал изгибы ее тела, ее кожу, ее теплую плоть, и то, как она лежала в его объятиях. Он вспоминал разные мелочи из прошлого: как она наклоняла голову, когда задумывалась, то, как она поправляла выбившуюся прядь волос, внезапные редкие улыбки, вазочки с полевыми цветами, которые стояли в ее комнате.
Хагану показалось просто невероятным, что все это грани одной и той же женщины, о которой говорил Вилли. Женщины, которая в течение нескольких лет руководила криминальной Сетью, которая на днях своими руками отправила на тот свет наемного убийцу на рыночной площади в Антибе. Та же самая женщина, которая послала его с Вилли убить Пако, которая нещадно гоняла их всех, чтобы найти хоть какие-то нити, ведущие к Габриэлю, женщина, которая была так уверена в себе, так прекрасно подготовлена и так беспощадна, что не желала играть вторую скрипку в оркестре под управлением другого, мужчины!
